Неточные совпадения
Заметив и сам, что находился не в надежном состоянии, он
стал наконец отпрашиваться домой, но таким ленивым и
вялым голосом, как будто бы, по русскому выражению, натаскивал клещами на лошадь хомут.
Думы однообразно повторялись,
становясь все более
вялыми, — они роились, как мошки, избрав для игры своей некую пустоту, которая однако не была свободна и заключалась в тесных границах.
Москва, по-видимому сонная и
вялая, занимающаяся сплетнями и богомольем, свадьбами и ничем — просыпается всякий раз, когда надобно, и
становится в уровень с обстоятельствами, когда над Русью гремит гроза.
Но — чудное дело! превратившись в англомана, Иван Петрович
стал в то же время патриотом, по крайней мере он называл себя патриотом, хотя Россию знал плохо, не придерживался ни одной русской привычки и по-русски изъяснялся странно: в обыкновенной беседе речь его, неповоротливая и
вялая, вся пестрела галлицизмами; но чуть разговор касался предметов важных, у Ивана Петровича тотчас являлись выражения вроде: «оказать новые опыты самоусердия», «сие не согласуется с самою натурою обстоятельства» и т.д. Иван Петрович привез с собою несколько рукописных планов, касавшихся до устройства и улучшения государства; он очень был недоволен всем, что видел, — отсутствие системы в особенности возбуждало его желчь.
Глаза артистки, такие
вялые, точно выцветшие, вдруг раскрылись и чудом ожили и
стали блестящими и зелеными, точно ее изумруды, и в них отразилось любопытство, страх и брезгливость.
Наконец Сергей выбился из сил. Сквозь дикий ужас им
стала постепенно овладевать холодная,
вялая тоска, тупое равнодушие ко всякой опасности. Он сел под дерево, прижался к его стволу изнемогшим от усталости телом и зажмурил глаза. Все ближе и ближе хрустел песок под грузными шагами врага. Арто тихо подвизгивал, уткнув морду в колени Сергея.
Разговор, сначала безразличный и
вялый, по мере того как головы разгорячались,
становился живее и живее и, наконец, неизменно переходил в беспорядочную ссору, основу которой составляли воспоминания о головлевских умертвиях и увечиях.
В углу на сундуке, в бельевой корзинке, проснулся Коля и смотрел оттуда; синие полоски глаз едва видны из-под век. Он
стал еще более серым,
вялым, тающим; он не узнал меня, отвернулся молча и закрыл глаза.
И эта мысль доставила ему
вялое и тусклое удовольствие. Но ему
стало скучно оттого, что он — один; он надвинул шляпу на лоб, нахмурил светлые брови и торопливо отправился домой по немощеным, пустым улицам, заросшим лежачею мшанкою с белыми цветами, да жерухою, травою, затоптанною в грязи.
После долгой ночи, потраченной на невеселые, бесполезные мысли, которые мешали спать и, казалось, усиливали духоту и мрак ночи, Лаевский чувствовал себя разбитым и
вялым. От купанья и кофе ему не
стало лучше.
«Суховат», — думал Артамонов и утешал себя тем, что Илья выгодно не похож на крикливого болтуна Горицветова, на
вялого, ленивого Якова и на Мирона, который, быстро теряя юношеское, говорил книжно,
становился заносчив и похож на чиновника, который знает, что на каждый случай жизни в книгах есть свой, строгий закон.
На фабрике было много больных; Артамонов слышал, сквозь жужжание веретён и шорох челноков, сухой, надсадный кашель, видел у станков унылые, сердитые лица, наблюдал
вялые движения; количество выработки понизилось, качество товара
стало заметно хуже; сильно возросли прогульные дни, мужики
стали больше пить, у баб хворали дети.
Яличник скоро начал уставать; его удалое выражение лица сменилось
вялым и скучным. Он
стал зевать и один раз даже утер рукавом лицо, для чего ему нужно было наклониться головою к веслу. Складки рубахи совсем пропали. Такая досада! Терпеть не могу, когда натура шевелится.
С появлением первых оттепелей Гоголь
стал задумчивее,
вялее, и хандра, очевидно,
стала им овладевать.
— Так. Пре-красно. Продолжайте, молодой человек, в том же духе, — произнес Завалишин, язвительно кривя губы. — Чудесные полемические приемы, доктор, не правда ли? Воскресенский и сам чувствовал в душе, что он говорит неясно, грубо и сбивчиво. Но он уже не мог остановиться. В голове у него было странное ощущение пустоты и холода, но зато ноги и руки
стали тяжелыми и
вялыми, а сердце упало куда-то глубоко вниз и там трепетало и рвалось от частых ударов.
Последовала не менее длинная история о вине, в которой участвовал и английский шкипер, и торговый дом в Лондоне, и тот же Кноблох, и таможня. Рассказывая о вине, Кудряшов попивал его и, по мере того как пил, оживлялся. На щеках его
вялого лица обозначались румяные пятна, речь
становилась быстрее и оживленнее.
Если же нет в душе широкой жизни, если человек, чтоб любить других, старается «забыть себя», — то и сама любовь
становится раздражающе-вялой, скучной и малоценной.
Вагоны дергались на месте, что-то постукивало. И постепенно от всех этих звуков и оттого, что я лег удобно и спокойно, сон
стал покидать меня. А доктор заснул, и, когда я взял его руку, она была как у мертвого:
вялая и тяжелая. Поезд уже двигался медленно и осторожно, слегка вздрагивая и точно нащупывая дорогу. Студент-санитар зажег в фонаре свечу, осветил стены и черную дыру дверей и сказал сердито...
Ленивый,
вялый и беспечный Сафроныч как
стал, так и стоял на своем, что он ни за что не сойдет с места до конца контракта, — и суды, признавая его в праве на такую настойчивость, не могли ему ничего сделать.
Холодно, холодно в нашем домишке. Я после обеда читал у стола, кутаясь в пальто. Ноги стыли, холод вздрагивающим трепетом проносился по коже, глубоко внутри все захолодело. Я подходил к теплой печке, грелся, жар шел через спину внутрь. Садился к столу, — и холод охватывал нагретую спину.
Вялая теплота бессильно уходила из тела, и
становилось еще холоднее.
Дарья Андреевна осунулась, побледнела, но прежде
вялые глаза
стали живые, быстрые, голос сделался уверенным.
Когда,
стало быть, арбуз дойдет, в руках хрустит и хвостик у него
вялым стручком завьется, — чичас я дырочку в нем проколупаю и скрозь воронку спирта волью, сколько влезет.
В разговор втянулись Катерина Николаевна и Ширяев. И у них, и у доктора, казалось, были одинаковые желания, одинаковые цели. Но, когда о них говорил доктор, его слова были похожи на сухие червивые орехи. А в устах его противников эти же слова
становились живыми и горячими, полными волнующего смысла. И двум слушавшим гимназисткам, сестрам Катерины Николаевны, тоже
стало странно от осенне-вялого настроения доктора.
Свернули влево и
стали подниматься на Змеиную Гору, острым мысом врезавшуюся в Оку. Меж низких ореховых и дубовых кустов пестрели иван-да-марья, алели
вялые листья земляники. Было тепло, и душно, и тоскливо. И все больше болела голова. Из кустов несло влажным теплом, кожа была липка от пота.